Манекен для краш-тестов

Если бы не это давящее ощущение, что ты вечно куда-то не успеваешь. Что вот-вот произойдет что-то страшное, а ты не готов. Что кто-то узнает какой ты на самом деле и прекратит с тобой общаться?

Как бы изменилась твоя жизнь, если бы ты снова вернулся в ощущение беззаботной радости накануне нового года, когда кажется что все часы в доме сломались, и время течет медленнее, чем последние пять минут перед звонком на перемену?

Что бы ты делал, если бы тебе не нужно было постоянно куда-то бежать наперегонки со временем, с рентой, с кредитами, долгами, обязательствами, смертью?

Большинство никогда не узнают ответ на этот вопрос. Большинство проведут в этой паутине из страха, тревоги, паники, вины и стыда всю свою жизнь. Если повезет, последняя секунда перед самой смертью раскроет им глаза.

Я – летчик испытатель. Манекен для краш-тестов. Глубоководный зонд, запускаемый на дно океана для испытаний давления. Капитан, который побеждал чудовищ на краю света, и вернулся, чтобы рассказывать истории пьяным посетителям бара.

Когда-то это меня печалило. «Как жаль, что столько лет потратил на эту войну», думал я.
А потом я понял – это лучшая судьба, которую можно было только пожелать.

Потому что у меня почетная миссия – не только выжить там, где не выживает почти никто, не утратив человечности, но и вернуться, чтобы помочь другим.

Страх – не главная моя экспертная область. Главное, в чем я эксперт, вероятно, один из самых опытных из ныне живущих – это стыд.

Стыд – это желание, чтобы тебя не было.

Многие годы я не мог понять откуда это желание во мне. Почему я упорно годами занимался самоуничтожением. Я изучал психологию, когнитивистику, бихевиористику, криминалистику, психологию серийных убийц, их жертв, теорию привязанности, эволюционную теорию, психиатрию и все что угодно, что казалось бы, должно было мне объяснить почему со мной происходило то, что происходило.

И всё это время, ответ который я искал во всех этих книгах, был у меня прямо перед глазами. Но мой разум просто сделал меня слепым к нему.

Я вспомнил об этом недавно. Я продолжил писать книгу, начатую в 2010, и видимо эти переживания как выстрелы пушек над озером, всколыхнули дно, заставив его выплюнуть тела утопленников тридцатилетней давности.

Я проснулся, и на меня как домино из бетонных плит обрушилось осознание. Я вспомнил, как много лет после пробуждения, мои две главные эмоции были – всполох надежды, и сразу же вслед за ней — жестокое разочарование, страх, ненависть к себе, вина и удушающее чувство стыда.

Первым делом после пробуждения (если мне посчастливилось проснуться самостоятельно утром, а не посреди ночи от пинков) я проверял, сухая ли моя постель. Она почти никогда не была сухой.

Для моих родителей, которые не знали как проявлять даже ту любовь, которая, вероятно у них была ко мне, это было настоящим испытанием.

Они стыдились меня. Это не фигуральное выражение. Отец стыдился меня, и не считал нужным это скрывать.

Иногда, на него откуда ни возьмись находила нежность, и он говорил, что мы обязательно меня вылечим. Правда, эта риторика исчезла навсегда после того как мне исполнилось лет 10.

Все это время я лежал в больницах, ходил к гадалкам, которые что-то шептали мне на ухо, лили воск в ковш у меня над головой, тыкали в меня иголками, проводили какие-то чистки и обряды. Я ел яйца вместе со скорлупой, пил какие-то неведомые таблетки, меня прижигали раскаленными предметами. Меня водили к тетеньке, которая мысленно зашивала озоновые дыры вместе со своей 'группой', к каким-то еще людям, которые меня усыпляли и что-то делали со мной пока я спал (я не знаю что).

В общем, как только кто-то из моей семьи узнавал о каком-то новом чудодейственном средстве, его испытывали на мне.

Каждый раз с надеждой, что может быть наконец это поможет. Но каждый раз эта надежда сменялась у них разочарованием и злостью на меня, что меня невозможно ничем отремонтировать.

Каждый раз это наполняло сосуд моей незрелой личности еще большим стыдом и виной за все те страдания, что я приносил своим родителям.

Ощущение что я дефективный не покидало меня ни на секунду. Это ощущали все вокруг, поэтому дети травили меня, во всех многочисленных школах, где я учился. Кроме последней.

Ощущение ничтожности – это то, чем мне запомнилась моя жизнь до 2018 года.

Стыд стал настолько неотъемлемой частью моего существования, что я не знал об этом. Для меня это была просто норма, ведь мне было не с чем сравнить.

Стыд, который заставляет изо всех своих небольших сил (небольших, потому что все силы тратятся на то чтобы не покончить с собой и не сойти с ума от ощущение своей никчемности) пытаться оправдать свое существование.

Смотрите, я гениальный писатель. Я прирожденный режиссер, который снимал фильмы в своей голове с шести лет, чтобы сбежать от реальности, в которой его каждый день убеждают что ему не следовало рождаться.

И вот вся твоя жизнь становится ни чем иным, чем постоянным ежесекундным доказыванием кому-то, что ты имеешь право на существование.

Однажды моя мать заявилась посреди ночи к моей девушке, у которой я ночевал, и поволокла домой, со словами «Ты не боишься её обоссать?» Я не знаю где она взяла адрес, но я ей точно его не давал.

Мой отец, разумеется, не отставал от неё, и при каждом удобном случае угрожал привести очередную мою девушку домой и показать ей как я сплю.

Эти люди внушили мне, что я должен стыдиться того, над чем у меня нет ни малейшего контроля. Того, что даже не стоит того чтобы стыдиться. Ну ссытся твой ребенок, что из того? Затраты на стирку уничтожат тебя финансово?

Годами я не пил воду после шести, или вообще не пил воду (до сих пор пью очень мало воды). Ставил ночью будильник, старался не спать сколько возможно. Я делал всё, чтобы справиться с этим.

Иногда мне удавалось, но, разумеется ненадолго.

Мне внушили чувство вины, стыда и презрения к себе за то, над чем у меня не было контроля. Помимо этого – постоянное чувство страха за то, что меня накажут или обнародуют эту мою страшную тайну.

Но самое чудовищное в этом – вплоть до 30 лет я считал, что это было оправданно.

Для чего я все это пишу? Ну во-первых, потому что у меня не хватает терпения дождаться, пока я допишу книгу, а это осознание ищет выход.

Но самое главное это, конечно чтобы дать знать тем, кому это нужно, включая моего братика, который сейчас проходит через похожий ад. Несколько месяцев я носил эту историю в себе, мне не хотелось превращать мою писанину в нытье.

Но недавно я увидел интервью с бойцом UFC Шоном Стрикландом, которого я когда-то терпеть не мог, в котором он внезапно расплакался, вспоминая эпизоды из детства.

Мне захотелось его обнять и показать на своем примере, что психологи несут чушь, когда говорят, что это дерьмо с тобой навсегда. Что максимум на что можно рассчитывать, это то что боль поутихнет с годами, но она останется с тобой.

Когда я писал все что выше, у меня не было ни капли жалости, или грусти или осуждения.

Бог, кто бы он ни был дал мне познать что свет намного сильнее тьмы, что свет обладает силой очищения, которая способна полностью вылечить даже самые глубокие раны. Кто-то должен пережить этот опыт, чтобы быть примером, чтобы знать а не пролсто верить. И кто может подойти для этого лучше, кто избрал для себя миссией раскапывать правду о человеческой природе?

Я много раз был на грани самоубийства, провеил десятилетия в депрессии, страдании, панических атаках, пока мой организм занимался самоуничтожением, когда у меня отказывали то лёгкие, то сердце, то почки то половая система.

Я не знаю откуда в этом пиздюке взялось столько любви к жизни, красоте и доброте, но я точно знаю, что именно поэтому ему сдали такие карты.

У меня ни на секунду не возникло ощущения превосходства к Стрикланду, когда он разрыдался, рассказывая о том, что было, как будто бы не так травматично как детство этого пиздюка.

Меня переполнило чувство благодарности, что меня очистили от всего, что могло бы сделать меня лжецом, когда я говорил бы людям как Стрикланд, что страх, стыд, вину, тревогу, жалость к себе, ревность и страдания возможно полностью перерасти и больше никогда не испытывать потребности в препаратах, веществах и любых других способах отвлечься.

Начиная с пятнадцати лет, а может и раньше, я всегда был с кем-то. У меня всегда была девушка а часто и не одна, потому что та дыра презрения к себе и ощущения что я не имею ни малейшего права на существование сделало для меня невозможной жизнь, где мной кто-то не восхищается 100% времени что он (то есть она) смотрит на меня.

Впервые за много лет я один, и не испытываю потребности ни в ком, кроме своих друзей и близких.

У меня ушло много лет, страданий и своих и причиненных мной, чтобы осознать это, и еще много, чтобы вылечить причину в себе.

Меня переполняет счастье, что я кристально и предельно честен и перед собой и перед миром, когда я говорю: «Свет сильнее тьмы». И что страх, стыд, тревога, вина, ревность, депрессия и страдания – это всего лишь путь, и только от нас зависит, как долго по нему идти и когда с него свернуть.

И это исходит не от какого-то теоретика, который всю жизнь прячется за умными словами и идеями, а от того, кто проделал путь от самого большого труса до состояния, когда страх это просто какая-то концепция из книг.

Я сделаю то что от меня требуется, чтобы быть той силой в мире, которая поможет людям не испытывать ничего кроме снисхождения и сострадания глядя на тех, кто позволил себе быть сожранным страхом и стыдом, которые они не умеют выразить кроме как через зло и ненависть.

Никто не имеет права внушать тебе вину и стыд за то, что ты не в силах изменить. Но и те, кто это делают, часто не в силах изменить свое поведение, пока кто-то не покажет им путь к свету и убедит, что это не просто рисунок на обоях.